Вниманию читателей предлагается материал из книги
английских исследователей Майкла Сейерса и Альберта Кана «Тайная война
против Советской России», увидевшей мир в 1946 году. Данная книга представляет
интерес в настоящее время как для разоблачения антисталинской клеветы, так и
для объективной характеристики фигуры Льва Троцкого
ТАЙНАЯ ВОЙНА ПРОТИВ СОВЕТСКОЙ РОССИИ
КНИГА ТРЕТЬЯ. «ПЯТАЯ КОЛОННА» В РОССИИ 1. Бунтовщик среди революционеров С
момента захвата Гитлером власти в Германии развязывание международной
контрреволюции стало составной частью нацистских планов завоевания мира. В
каждой стране Гитлер приступил к мобилизации контрреволюционных сил, которые за
последние пятнадцать лет организовывались во всем мире. Отныне эти силы
превращались в «пятую колонну» нацистской Германии, в организации измены,
шпионажа и террора. Эта «пятая колонна» стала тайным авангардом германских
вооруженных сил. Одна из
самых мощных и значительных «пятых колонн» действовала в Советской России. Ее
возглавлял человек, являющийся, быть может, самым примечательным политическим
ренегатом в истории. Имя
этого человека было Лев Троцкий. Когда
родилась «третья империя», Троцкий уже был главарем международного
антисоветского заговора, располагавшего значительными силами в самом Советском
Союзе. Находясь в изгнании, Троцкий замышлял свергнуть советское правительство,
возвратиться в Россию и захватить власть. В
1919-1920 гг. мировая пресса провозгласила Троцкого «красным Наполеоном».
Троцкий был военным комиссаром. В своей длинной щегольской шинели, начищенных
до блеска сапогах, с маузером на боку Троцкий объезжал фронты, выступая с
напыщенными речами перед рядами бойцов Красной армии. Бронепоезд, в котором
разъезжал Троцкий, был превращен в его личную штаб-квартиру. Он окружал себя
гвардией вооруженных телохранителей, носивших особую форму. У него всюду была
своя фракция – в командовании армией, в большевистской партии и в советском
правительстве. Поезд Троцкого, гвардия Троцкого, речи Троцкого, внешность
Троцкого – копна черных волос, черная остроконечная бородка, пронизывающие
глаза за блестящими стеклами пенсне – были известны всему миру. В Европе и в
Соединенных Штатах победы Красной армии приписывались «руководству Троцкого». После
его высылки из Советской России в 1929 г. антисоветскими элементами за рубежом
был создан миф вокруг имени и личности Троцкого. Но еще
в феврале 1917 г.,
за месяц до падения царизма, Ленин писал, что имя Троцкого обозначает «левые
фразы и блок с правыми против цели левых». Ленин
называл Троцкого «Иудушкой» русской революции. *** ***
*** Изменниками
становятся, а не рождаются. Подобно Бенито Муссолини, Пьеру Лавалю, Паулю
Иозефу Геббельсу, Жаку Дорио, Ван Цзин-вею и другим известным авантюристам
современности, Троцкий начал карьеру, выступив, как диссидент, как «крайний
левый», в революционном движении своей родины. Троцкий
– это псевдоним. Настоящее его имя Лев Давыдович Бронштейн. Он родился в
зажиточной семье из средних слоев, в Яновке, небольшом городке близ Херсона, на
юге России, в 1879 г. Еще в
бытность студентом он примкнул к группе богемствующих радикалов. Семнадцати лет
отроду он был арестован царской полицией за распространение радикальной
литературы и вместе с сотнями студентов и революционеров сослан в Сибирь.
Осенью 1902 г.
он бежал из Сибири и поселился за границей, где и провел большую часть своей
жизни в роли агитатора и заговорщика, вращаясь среди русских эмигрантов и
социалистов разных национальностей, живших в европейских столицах. В
течение первых месяцев 1903 г.
Троцкий был членом редакции «Искры», марксистской газеты, которую Ленин издавал
в Лондоне, будучи в эмиграции. После раскола в русском марксистском движении,
происшедшего летом 1903 г.,
Троцкий примкнул к политическим противникам Ленина – меньшевикам. Он объездил
Европу, побывал в Брюсселе, Париже, Льеже, а также в Швейцарии и Германии,
повсюду, где имелись колонии русского радикального студенчества, выступая с
нападками на Ленина и других большевиков, призывавших к созданию
дисциплинированной, высоко организованной революционной партии, способной
руководить борьбой против царизма. В брошюре, озаглавленной «Наши политические
задачи», изданной в 1904 г.,
Троцкий обвинял Ленина в попытке навязать русским радикалам «казарменный
режим», употребляя выражения, поразительно похожие на те, какие он впоследствии
применял в своих нападках на Сталина. В 1905 г., после поражения,
понесенного царизмом в русско-японской войне, рабочие и крестьяне восстали. Это
была неудавшаяся первая русская революция. Троцкий поспешно вернулся в Россию и
стал одним из руководящих деятелей Петербургского совета, контролировавшегося
меньшевиками. В лихорадочной атмосфере интриг, напряженных политических
конфликтов и погони за властью Троцкий чувствовал себя как рыба в воде. В 26
лет он вынес из всего пережитого убеждение, что его призвание – быть вождем русской
революции. Уже тогда Троцкий говорил о своей «звезде» и о своей «революционной
интуиции». Очутившись
снова за границей после поражения революции 1905 г., Троцкий учредил в
Вене свой политический штаб и оттуда повел кампанию пропаганды. Нападая на
Ленина, он стремился создать свое собственное движение и выдвинуть себя на
первый план, как «революционного интернационалиста». Без устали разъезжал он по
Румынии, Швейцарии, Франции, Турции, вербуя сторонников и устанавливая связи с
европейскими социалистами и радикалами левацкого толка. Постепенно и настойчиво
Троцкий создавал себе среди русских эмигрантов-меньшевиков, эсеров и
богемствующих интеллигентов репутацию главного соперника Ленина в рядах
русского революционного движения. Крушение
царского режима в марте 1917
г. застало Троцкого в Нью-Йорке, где он редактировал
русскую радикальную газету «Новый мир» в сотрудничестве со своим другом и
противником Ленина – Николаем Бухариным, «ультра-левым» русским политическим
эмигрантом, которого один наблюдатель охарактеризовал как «белокурого
Макиавелли в кожаной тужурке». Троцкий
стал собираться в Россию. Поездка его была прервана, – канадские власти
арестовали его в Галифаксе. После месячного заключения он по просьбе русского
Временного правительства был освобожден и выехал на пароходе в Петроград. Английское
правительство разрешило Троцкому вернуться в Россию. Как писал в своих мемуарах
«Английский агент» Брюс Локкарт, английская разведка рассчитывала использовать
в своих интересах «разногласия между Троцким и Лениным»... Троцкий
прибыл в Петроград в мае. Сначала он попытался создать свою собственную
революционную партию – блок из бывших эмигрантов и левацких элементов различных
радикальных партий. Но вскоре стало ясно, что у троцкистского движения нет
будущего. Революционные массы поддерживали большевистскую партию. В
августе 1917 г.
Троцкий совершил сенсационное сальто-мортале. После четырнадцати лет оппозиции
Ленину и большевикам он подал заявление о приеме в большевистскую партию. Ленин
неоднократно предостерегал против Троцкого и его личного честолюбия, но теперь,
в решающей борьбе за создание советского правительства, политика Ленина
требовала единого фронта всех радикальных фракций, групп и партий. Троцкий был
представителем сравнительно большой группы. Ходатайство Троцкого о приеме в
партию большевиков было удовлетворено. Весьма
характерно, что и свой переход к большевизму Троцкий инсценировал весьма
эффектно. Он привел за собой в партию всю свою пеструю свиту левых диссидентов. Троцкий
стал председателем Петроградского совета, в котором он дебютировал в 1905 г. Этот пост он
сохранил и в последующие решающие дни. Когда было образовано первое советское
правительство, Троцкий занял в нем пост комиссара по иностранным делам. 2. Левая оппозиция Сначала
на посту комиссара по иностранным делам, а затем в качестве военного комиссара,
Троцкий был и оставался заправилой так называемой левой оппозиции внутри
большевистской партии. Члены
маленькой группы оппозиционеров обладали обширными связями за границей, а также
среди меньшевиков и эсеров в России. Сразу же после революции они пробрались на
важные посты в армии, в дипломатическом корпусе и правительственных
учреждениях. Руководство
оппозицией Троцкий делил с двумя другими оппозиционерами: Николаем Бухариным,
худощавым блондином, который произвел себя в «марксистские идеологи» и
возглавлял группу так называемых «левых коммунистов», и Григорием Зиновьевым,
дородным, красноречивым левым агитатором, который совместно с шурином Троцкого,
Львом Каменевым, возглавлял свою собственную группу, так называемых
«зиновьевцев». У Троцкого, Бухарина и Зиновьева часто бывали расхождения по
вопросам тактики, а также на основе личного соперничества и столкновения
интересов политического честолюбия, но в решающие моменты они объединяли свои силы
в повторных попытках захватить контроль над советским правительством. Последователями
Троцкого были, в частности, Юрий Пятаков – радикал, выходец из богатой
украинской семьи, подпавший под влияние Троцкого в бытность свою в Европе; Карл
Радек – польский «левый» журналист и агитатор, сблизившийся с Троцким в
Швейцарии на почве оппозиции Ленину; Николай Крестинский – в прошлом адвокат,
член Думской соц.-дем. фракции; Григорий Сокольников – молодой
радикал-космополит, начавший работать в Народном комиссариате иностранных дел
под руководством Троцкого, и Христиан Раковский – в прошлом весьма богатый
человек, оказывавший финансовую помощь румынским социалистам, болгарин по
происхождению, он жил во многих европейских странах и получил медицинское
образование во Франции. Кроме
этих людей, Троцкий, на посту военного комиссара, окружил себя кликой отчаянных
головорезов из среды военных, образовавших его личную гвардию и фанатически
преданных своему «вождю». Видным членом военной фракции Троцкого был Николай
Муралов, командующий войсками Московского военного округа, человек шести футов
ростом, настоящий сорви-голова. В число личных телохранителей Троцкого входили
Иван Смирнов, Сергей Мрачковский и Эфраим Дрейцер. Начальником личной охраны
Троцкого стал бывший эсеровский террорист Блюмкин, убийца графа Мирбаха. Троцкий
привлек к себе также группу бывших царских офицеров, с которыми установил
дружеские отношения и которых, несмотря на неоднократные предостережения
большевистской партии, выдвигал на важные военные посты. Одним из бывших
царских офицеров, с которыми Троцкий тесно сблизился в 1920 г., во время польской
кампании, был Михаил Николаевич Тухачевский, военный деятель, сам метивший в
Наполеоны. Цель
объединенной левой оппозиции заключалась в устранении Ленина и захвате власти в
Советской России. После
разгрома белых армий и победы над интервентами перед русскими революционерами
возникла серьезная проблема – как быть дальше. Троцкий, Бухарин и Зиновьев
считали, что в «отсталой России» построить социализм невозможно. Левая
оппозиция хотела превратить русскую революцию в резервуар «мировой революции»,
в мировой центр для развязывания революции в других странах. Очищенные от
«ультра-революционной фразеологии», подлинные планы левой оппозиции сводились,
как неоднократно указывали Ленин и Сталин, к яростной борьбе за власть, к
анархистскому разброду, а внутри России – к установлению военной диктатуры
военного комиссара Троцкого и его сообщников. Этот
вопрос был главным на Съезде Советов в декабре 1920 г. Год этот был самым
холодным, голодным и, пожалуй, самым критическим годом революции. Съезд
собрался в Колонном зале в Москве. В занесенном снегом городе царили холод и
голод, свирепствовали эпидемические болезни. В большом, нетопленном зале
делегаты Съезда Советов сидели в овчинных полушубках, дрожа от сильного
декабрьского холода. Ленин,
все еще бледный и истощенный от последствий ранения отравленными пулями Фанни
Каплан, едва не оборвавшего его жизнь в 1918 г., поднялся на трибуну, чтобы ответить
левой оппозиции. Он описал тяжелое положение в стране. Он призвал к
национальному единству для борьбы с «невероятными трудностями», связанными с
реорганизацией экономической и общественной жизни. Он провозгласил новую
экономическую политику, отменявшую жесткий «военный коммунизм»,
восстанавливавшую в известной мере частную собственность и капитализм в России
и открывавшую путь к началу восстановительного периода. «Мы сейчас отступаем,
как бы отступаем назад, но мы это делаем, чтобы сначала отступить, а потом
разбежаться и сильнее прыгнуть вперед», – говорил позднее Ленин. Когда
Ленин объявил о «временном отступлении» в связи с новой экономической
политикой, Троцкий воскликнул: «Кукушка прокуковала конец советского
правительства». Ленин,
однако, считал, что работа советского правительства только начинается. Рядом с
трибуной висела большая карта России. По знаку Ленина карта внезапно
осветилась. Она показала, как Ленин мыслит будущее своей страны. Электрические
огоньки засверкали в различных местах карты, показывая замерзшим, голодным
делегатам съезда местоположение будущих электростанций, плотин и других
грандиозных сооружений, из которых побегут потоки электрической энергии и
превратят старую Россию в современную индустриализированную социалистическую
страну. Шепот возбуждения, одобрения и неверия пронесся по битком набитому
холодному залу. Друг
Троцкого Карл Радек, глядя на эту пророческую картину сквозь толстые стекла
очков, пожал плечами и пробормотал: «Электрофикция!» Острота Радека стала
троцкистским лозунгом. Бухарин говорил, что Ленин пытается одурачить крестьян и
рабочих «утопической болтовней» об электричестве. За
пределами Советской России международные друзья и сторонники Троцкого в
социалистических и лево-коммунистических кругах считали, что режим Ленина
обречен. Были и другие наблюдатели, также полагавшие, что Троцкий и левая
оппозиция стоят у порога власти. Американский корреспондент Исаак Ф.Маркусон
писал, что Троцкий «имеет за собой комсомол и большинство командиров и рядовых
Красной армии». Но внешний мир, подобно самому Троцкому, переоценивал его силу
и популярность. Стараясь
собрать вокруг себя массы, Троцкий объезжал страну, устраивал эффектные выходы
на митингах, произносил страстные речи, обвиняя «старых» большевиков в
«перерождении» и призывая «молодежь» поддержать его движение. Но русские
солдаты, рабочие и крестьяне, только что расправившиеся с претендентами в
«белые Наполеоны», вовсе не были расположены терпеть у себя «красного
Наполеона». На X
Съезде большевистской партии в марте 1921 г. была принята резолюция, запрещавшая
всякие фракционные группировки в партии, как угрожающие единству партии. Отныне
все партийные руководители обязаны были подчиняться решениям большинства под
угрозой исключения из партии. Центральный Комитет особо предупреждал «товарища
Троцкого» насчет его «фракционной деятельности» и указывал, что «враги
государства», пользуясь сумятицей, вызванной его раскольническими действиями,
проникают в партию и называют себя «троцкистами». Видные троцкисты и другие
левые оппозиционеры были сняты с занимаемых ими постов. Главный помощник
Троцкого по военным делам Николай Муралов был смещен с должности командующего
стратегически важным Московским военным округом. Позднее на этот пост был
назначен старый большевик К.Ворошилов. В
апреле следующего, 1922 года Иосиф Сталин был избран генеральным секретарем ЦК
партии, и ему было поручено выполнение планов Ленина. После прямого
предупреждения со стороны партии и снятия с руководящих постов последователей
Троцкого ряды его сторонников стали таять. Престиж его поколебался, избрание
Сталина нанесло сокрушительный удар троцкистской фракции в рядах партии. 3. Путь к измене С
самого начала левая оппозиция действовала двумя путями: открыто, с публичной
трибуны, в своих газетах и аудиториях оппозиционеры несли свою пропаганду в
народ. За сценой же подпольные совещания Троцкого, Бухарина, Зиновьева, Радека,
Пятакова и др. вырабатывали свои стратегические планы и договаривались о
тактике оппозиции. На базе
этого оппозиционного движения Троцкий создал в России тайную организацию
заговорщиков, построенную по «системе пятерок», которую в свое время ввел
Рейли, и которая применялась эсерами и другими антисоветскими заговорщиками. К 1923 г. подпольный аппарат
Троцкого уже представлял собой широко разветвленную организацию. Троцким и его
приверженцами были разработаны для нелегальной связи специальные коды, шифры и
пароли. По всей стране были организованы подпольные типографии. Троцкистские
ячейки были созданы в армии, дипломатическом корпусе, в государственных и
партийных учреждениях. Много
лет спустя Троцкий сообщил, что сын его Лев Седов был в это время вовлечен в
троцкистский заговор, который давно уже не представлял политической оппозиции в
большевистской партии, а был на грани слияния с тайной войной против советского
строя. «В 1923
году, – писал Троцкий в 1938
г. в своей брошюре «Лев Седов: сын, друг, борец», – Лев
с головой ушел в оппозиционную деятельность. Он быстро постиг искусство
заговорщической деятельности, нелегальных собраний и тайного печатания и
распространения оппозиционных документов. В скором времени в комсомоле выросли
собственные кадры руководителей оппозиции». Но
Троцкий не ограничился организацией заговоров внутри Советской России... Зимой
1921–1922 гг. один из руководящих троцкистов – Николай Крестинский, бывший
адвокат, смуглый брюнет с уклончивым взглядом бегающих глаз – был назначен
советским послом в Германии. В Берлине Крестинский явился с официальным визитом
к генералу Гансу фон Секту, командующему рейхсвером. Из донесений своей
разведки Сект знал, что Крестинский – троцкист. Немецкий генерал дал понять
Крестинскому, что рейхсвер сочувствует целям русской оппозиции, возглавляемой
военным комиссаром Троцким. Несколько
месяцев спустя, в Москве, Крестинский сообщил Троцкому об этих словах генерала
Секта. Троцкий отчаянно нуждался в средствах для финансирования своей растущей
подпольной организации. Он сказал Крестинскому, что оппозиция в России
нуждается в союзниках за рубежом и что она должна быть готова к заключению
союзов с дружественными державами. Германия, добавил Троцкий, не является
врагом России; ввиду наличия в Германии реваншистских настроений в отношении
Франции и Англии, столкновение ее с Советской Россией на ближайшее время
исключено. Оппозиционные политики в Советской России должны быть готовы к тому,
чтобы воспользоваться этой ситуацией... В 1922 г. Крестинский вернулся
в Берлин с тайной инструкцией. Троцкий поручил ему, «воспользовавшись встречей
с Сектом при официальных переговорах, предложить ему, Секту, чтобы он оказывал
систематическую денежную субсидию для разворачивания нелегальной троцкистской
работы». Вот что произошло, по рассказу Крестинского: «...Я поставил этот
вопрос перед Сектом, назвал сумму 250 тысяч марок золотом... Генерал Сект,
поговоривши со своим заместителем, начальником штаба, дал принципиальное
согласие и поставил в виде контртребования, чтобы Троцкий в Москве или через
меня передавал ему... некоторые секретные и серьезные сведения военного
характера. Кроме того, чтобы ему оказывалось содействие в выдаче виз некоторым
нужным им людям, которых бы они посылали на территорию Советского Союза в
качестве разведчиков. Это контртребование генерала Секта было принято и,
начиная с 1923 года, этот договор стал приводиться в исполнение». 21
января 1924 г.
умер создатель и вождь большевистской партии – Владимир Ильич Ленин. Троцкий
тогда отдыхал на Кавказе, после легкого приступа инфлуэнцы. Он не поехал а
Москву на похороны Ленина и продолжал оставаться в Сухуми, на приморском
курорте.
«В
Сухуми, – писал Троцкий в «Моей жизни», – я проводил целые дни, лежа на
балконе, выходившем на море. Хотя уже стоял январь, солнце было ярким и
теплым... Вдыхая морской воздух, я всем существом ощущал уверенность в своей
исторической правоте...» 4. Борьба за власть Тотчас
же после смерти Ленина Троцкий стал заявлять о своих притязаниях на власть. На
тринадцатом партийном съезде, в мае 1924 г., Троцкий потребовал, чтобы его
платформа была поставлена на голосование. Семьсот сорок восемь большевистских
делегатов съезда единодушно голосовали против платформы Троцкого и осудили его
борьбу за личную власть. Всенародное осуждение Троцкого было столь очевидным,
что даже Бухарин, Зиновьев и Каменев были вынуждены публично присоединиться к
большинству и голосовать против него. Троцкий яростно обрушился на них за «измену».
Но несколько месяцев спустя Троцкий и Зиновьев снова объединили свои силы и
образовали «новую оппозицию». «Новая
оппозиция» пошла дальше, чем все предшествовавшие фракции этого рода. Она
открыто призывала к «обновлению руководства» в Советской России и, развернув во
всей стране пропаганду и политическую борьбу против советского правительства,
собрала вокруг себя все недовольные и враждебные элементы. Сам Троцкий писал
впоследствии: «В охвостье этого авангарда плелись всякого рода недовольные,
непристроенные и обозленные карьеристы». Шпионы, вредители из Торгпрома,
белогвардейцы, террористы устремились в тайные ячейки «новой оппозиции». Эти
ячейки стали собирать оружие. На советской территории начала формироваться
тайная троцкистская армия. «У нас
должна быть политика дальнего прицела, — говорил Троцкий Зиновьеву и
Каменеву (он вспоминает об этом в «Моей жизни»), — мы должны готовиться к
длительной и серьезной борьбе». Находившийся
за пределами России капитан Сидней Джордж Рейли из английской Интеллидженс
сервис решил, что настал момент для нанесения удара. Претендент на пост
русского диктатора Борис Савинков — марионетка англичан — был послан
в Россию летом 1924 года для подготовки ожидавшегося контрреволюционного
мятежа. По
словам Уинстона Черчилля, который и сам был причастен к этому заговору,
Савинков тайно поддерживал общение с Троцким. В своей книге «Великие
современники» Черчилль пишет: «В июне 1924 г. Каменев и Троцкий совершенно ясно
предложили ему (Савинкову) вернуться». В том
же году близкий сторонник Троцкого Христиан Раковский был назначен советским
послом в Англии. Вскоре после его прибытия в Лондон к Раковскому (о котором
Троцкий в 1937 г.
писал: «это мой настоящий старый друг») явились в его служебный кабинет два
офицера Интеллидженс сервис — капитан Армстронг и капитан Локкарт.
Английское правительство сначала отказывалось принять советского представителя
в Лондоне. Явившись к Раковскому, офицеры английской разведки, по его словам,
обратились к нему с вопросом: Знаете
ли вы, каким образом вы получили агреман в Англии?.. Мы осведомились
относительно вас у господина Истмена и узнали о вашей принадлежности к течению
мистера Троцкого, о вашей близости с ним. И только вследствие этого
обстоятельства Интеллидженс сервис дало агреман на назначение вас полпредом в
эту страну. Несколько
месяцев спустя Раковский вернулся в Москву. Он рассказал Троцкому о том, что
произошло в Лондоне. Английская разведка, как и германская, желала завязать
сношения с оппозицией. «Это
такое дело, над которым следует задуматься», — сказал Троцкий. По
прошествии нескольких дней в разговоре с Раковским Троцкий выразил согласие
«войти в связь с английской разведкой». Капитан
Рейли, подготовляя свою последнюю авантюру в России, писал жене: «В России
происходит нечто совершенно новое, значительное и достойное внимания». Один из
агентов Рейли, сотрудник английского консульства капитан И., сообщил ему об
установлении контакта с оппозиционным движением в Советской России... Но
осенью этого года Рейли, отправившийся в Советскую Россию для тайной встречи с
лидерами оппозиции, был убит советским пограничником. Спустя
несколько месяцев после смерти Рейли у Троцкого, как он впоследствии писал в
«Моей жизни», появилась «загадочная температура», происхождение которой
«московские врачи никак не могли объяснить», Троцкий решил, что ему необходимо
поехать в Германию. В
Германии, по его собственной версии, Троцкий остановился в «частной клинике в
Берлине», где его навестил Николай Крестинский, исполнявший роль связиста между
Троцким и германской военной разведкой. В то время как Троцкий и Крестинский
совещались в клинике, к ним в комнату, по словам Троцкого, неожиданно вошел
немецкий «полицейский инспектор» и объявил, что тайная немецкая полиция
принимает чрезвычайные меры для охраны Троцкого ввиду раскрытого ею заговора
против его жизни. Этот
испытанный прием разведки позволил Троцкому и Крестинскому провести немало
часов за закрытой дверью в обществе представителя германской тайной полиции... Летом
того же года между Троцким и германской разведкой было достигнуто соглашение.
Впоследствии Крестинский следующим образом охарактеризовал условия этого
соглашения: Мы в
это время уже привыкли к поступлению регулярных сумм, твердой валюты... Эти
деньги шли на развивавшуюся за границей, в разных странах, троцкистскую работу,
на издательство и прочее... В 1926
году, в разгар борьбы троцкистских групп за границей с партийным руководством
как в Москве, так и у братских партий... Сект... выдвинул предложение, что та
шпионская информация, которая давалась ему несистематически, от случая к
случаю, должна принять более постоянный характер, и, кроме того, чтобы
троцкистская организация дала обязательство, что, в случае прихода ее к власти
во время возможной новой мировой войны, эта троцкистская власть учтет справедливые
требования германской буржуазии, то есть, главным образом, требования концессий
и заключения другого рода договоров. После запроса Троцкого и получения от него
согласия я дал генералу Секту положительный ответ, и наша информация начала
носить систематический характер, а не спорадический, как это было раньше. В
устном порядке были даны обещания насчет будущего послевоенного соглашения... ...Деньги
продолжали поступать. Начиная с 1923 года по 1930 год, мы получали каждый год
по 250 тысяч германских марок золотой валютой. Вернувшись
в Москву из поездки а Германию, Троцкий повел решительную кампанию против
советского руководства. «В течение 1926 года, — пишет Троцкий в «Моей
жизни», — партийная борьба развивалась с нарастающей интенсивностью.
Осенью оппозиция произвела открытую вылазку на партийных собраниях». Эта
тактика провалилась и вызвала повсеместное осуждение среди рабочих, гневно
заклеймивших попытку троцкистов внести разложение в ряды партии.
«Оппозиция, — писал Троцкий, — была вынуждена отступить...» Когда
летом 1927 г.
над Россией нависла угроза войны, Троцкий возобновил свои атаки против
советского правительства. В Москве Троцкий открыто заявил: «Мы
должны восстановить тактику Клемансо, который, как известно, выступил против
французского правительства в то время, когда немцы находились в восьмидесяти
километрах от Парижа». Сталин
заклеймил это заявление Троцкого как изменническое. «Создается, — сказал
Сталин, — нечто вроде единого фронта от Чемберлена до Троцкого». Снова
было проведено голосование по вопросу о Троцком и его оппозиции. На
общепартийной дискуссии подавляющее большинство в семьсот двадцать четыре
тысячи против четырех тысяч отвергло платформу троцкистской оппозиции и
высказалось за руководство Сталина. В «Моей
жизни» Троцкий описывает ту лихорадочную заговорщическую деятельность, которая
развернулась после его ошеломляющего поражения в результате общепартийной
дискуссии. «В различных районах Москвы и Ленинграда были созваны тайные
собрания при участии рабочих и студентов обоего пола, приходивших группами от
двадцати до ста и двухсот человек послушать того или иного из представителей
оппозиции. В течение дня мне приходилось бывать на двух, трех, а иногда и
четырех таких собраниях... «Оппозиция
умело подготовила большое собрание в помещении Московского высшего технического
училища, которое было занято изнутри... Попытки администрации прекратить
собрание оказались тщетными. Каменев и я говорили около двух часов». Троцкий
лихорадочно готовился к предстоящему открытому выступлению. В конце октября его
планы созрели. 7 ноября, в день десятой годовщины большевистской революции,
должен был произойти путч. Возглавить его предстояло наиболее решительным
приверженцам Троцкого из его бывшей лейб-гвардии. Специальные отряды были
выделены для захвата стратегических пунктов в стране. Сигналом к путчу должна
была явиться политическая демонстрация против советского правительства во время
массового парада рабочих в Москве, утром 7 ноября. Впоследствии Троцкий писал в
«Моей жизни»: Руководящая
верхушка оппозиции шла навстречу финалу с открытыми глазами. Мы достаточно ясно
понимали, что сделать наши идеи общим достоянием нового поколения мы можем не
путем дипломатии и уклонения от действий, а лишь в открытой борьбе, не
останавливаясь ни перед какими практическими последствиями. Путч
Троцкого провалился уже в самом начале. С утра 7 ноября, когда рабочие
демонстрации шли по улицам Москвы, на них посыпались с высоких зданий
троцкистские листовки, возвещавшие «приход нового руководства». Небольшие
группы мятежников с троцкистскими лозунгами и плакатами внезапно появились на
улицах. Они были сметены разгневанными рабочими. Советские
власти приняли энергичные меры. Муралов, Смирнов, Мрачковский и другие бывшие
участники военной гвардии Троцкого были немедленно арестованы. Каменев и
Пятаков были арестованы в Москве. Правительственные агенты произвели обыски в
тайных троцкистских типографиях и в складах оружия. Зиновьева и Радека
арестовали в Ленинграде, куда они направились для организации путча
одновременно с московским. Один из сторонников Троцкого, дипломат Иоффе, бывший
послом в Японии, покончил самоубийством. Кое-где троцкисты были арестованы в
обществе бывших белых офицеров, эсеровских террористов и иностранных агентов... Троцкий
был исключен из большевистской партии и сослан.
|